Цитата из книги «Рунет: сотворённые кумиры»: Линор Горалик
Документалистка Юлия Идлис беседует с поэтессой Линор Горалик о её литературном проекте «Заяц ПЦ» (https://lurkmore.to/Заяц_ПЦ) для книги 2010 года «Рунет: сотворённые кумиры»
===
– А заяц Пц разве не такой?
– Нет, Пц – пассивно-агрессивный невротик. Это гораздо интересней, чем депрессивный невротик.
– Расскажите про него.
– А что вы хотите знать? Спросите что-нибудь.
– Почему он такой квадратный?
– Слушайте, это гениально, – вдруг восхищается Линор. – Квадратный. Откуда эта цитата – «почему он такой квадратный»? Ну, заяц Пц – реальный «альтер эго», – тут она спохватывается, что диктофон все еще работает, и продолжает разговор. – Я бы хотела быть им, конечно. Это значило бы не менять в собственной личности ничего, но потерять совесть. Мне кажется, это было бы прекрасное существование. Ну, по нему не скажешь, что это прекрасное существование, но, по крайней мере занимательное, в отличие от моего. Почему он такой квадратный? Потому что я не умею рисовать. Я не могу нарисовать анатомически корректного зайца, и мне лень это делать. И я сделала схематических персонажей, которых использую копипейстом, когда они мне для чего-нибудь нужны. Все-таки по этим комиксам видно, что они очень условные. Они комиксы постольку, поскольку в них используется визуальный элемент для передачи информации, но это текст все-таки, а не карикатура.
– А почему персонажи такие?
– Квадратные? – с подозрением спрашивает Линор. – Потому что удобно их было рисовать полосочками.
– Нет, почему их зовут «Ф», «Щ», «Грелка» и «Свиная отбивная с горошком»?
– Мне было лень придумывать имена.
– А «Ф» – это вообще жираф или хорек? – спрашиваю я, вдруг вспоминая «русского литератора Александра Феликсовича Гаврилова» из другого текста Линор и его историю про хорька.
– Там нет хорька! – с тихим ужасом восклицает Линор. – Там кошка. Это кошка. Какой хорек? Хорек – это тот, кого изнасиловал жираф. Вы все это время думали, что он изнасиловал другого персонажа?
– Мне было приятно так думать, – говорю я первое, что приходит в голову.
– О’кей, – осторожно произносит Линор. – Как бы мне тактично перевести разговор обратно? Потому что тут у меня возникло несколько вопросов к вам. Нет, ну что вы, там нет никакого хорька. Это кошка. Меня поражает этот вопрос, потому что для меня совершенно понятно, что Ф – это кошка, а Щ – это жираф.
– Почему, из чего это следует?
– Потому что кошка – девочка.
– И что же, «Ф» – это женское имя?
– Естественно, – говорит Линор, непонимающе глядя на меня.
Я точно так же гляжу на нее. Когда молчание затягивается, она медленно произносит:
– Я не знаю, как это объяснить. Почему Наташа – это женское имя? Кто бы назвал мальчика Ф или девочку – Щ? Мальчика еще можно назвать Наташей, если это индийское имя, – тут Линор принимается задумчиво рассуждать. – Я вообще считаю, что Оля и Ева – это индийские имена. Тогда понятно, почему Ева – мальчик, а Оля – девочка. Я даже не знаю, как ответить, – сдается она через некоторое время. – Ну вот Щ – твердый согласный же, да?
– Мягкий.
– Слушайте, я не знаю! – кричит Линор в отчаянии. – Ну ежу понятно, что Ф – кошка, а Щ – это жираф.– Причем всегда мягкий, по законам фонетики русского языка.
– Я не могу объяснить, – повторяет Линор. – It’s natural.
– Жуть, – только и могу выдавить я, потому что очень смеюсь.
– Да нет, жуть – это не понимать, кто из них кто! – Линор тоже хохочет. – Так вы же не поняли, что Ф – это девочка!..
– Он не похож на девочку, – упорствую я.
– Это не он, – с расстановкой говорит Линор, пристально глядя мне в глаза. – Это. Кошка. Она. Девочка. По ней. Видно. Это не хуй, это хвост, – вдруг ее осеняет ужасная догадка: – А вы думали, что у него хуй смотрит в одну сторону, а голова – в диаметрально противоположную?!
===
– А заяц Пц разве не такой?
– Нет, Пц – пассивно-агрессивный невротик. Это гораздо интересней, чем депрессивный невротик.
– Расскажите про него.
– А что вы хотите знать? Спросите что-нибудь.
– Почему он такой квадратный?
– Слушайте, это гениально, – вдруг восхищается Линор. – Квадратный. Откуда эта цитата – «почему он такой квадратный»? Ну, заяц Пц – реальный «альтер эго», – тут она спохватывается, что диктофон все еще работает, и продолжает разговор. – Я бы хотела быть им, конечно. Это значило бы не менять в собственной личности ничего, но потерять совесть. Мне кажется, это было бы прекрасное существование. Ну, по нему не скажешь, что это прекрасное существование, но, по крайней мере занимательное, в отличие от моего. Почему он такой квадратный? Потому что я не умею рисовать. Я не могу нарисовать анатомически корректного зайца, и мне лень это делать. И я сделала схематических персонажей, которых использую копипейстом, когда они мне для чего-нибудь нужны. Все-таки по этим комиксам видно, что они очень условные. Они комиксы постольку, поскольку в них используется визуальный элемент для передачи информации, но это текст все-таки, а не карикатура.
– А почему персонажи такие?
– Квадратные? – с подозрением спрашивает Линор. – Потому что удобно их было рисовать полосочками.
– Нет, почему их зовут «Ф», «Щ», «Грелка» и «Свиная отбивная с горошком»?
– Мне было лень придумывать имена.
– А «Ф» – это вообще жираф или хорек? – спрашиваю я, вдруг вспоминая «русского литератора Александра Феликсовича Гаврилова» из другого текста Линор и его историю про хорька.
– Там нет хорька! – с тихим ужасом восклицает Линор. – Там кошка. Это кошка. Какой хорек? Хорек – это тот, кого изнасиловал жираф. Вы все это время думали, что он изнасиловал другого персонажа?
– Мне было приятно так думать, – говорю я первое, что приходит в голову.
– О’кей, – осторожно произносит Линор. – Как бы мне тактично перевести разговор обратно? Потому что тут у меня возникло несколько вопросов к вам. Нет, ну что вы, там нет никакого хорька. Это кошка. Меня поражает этот вопрос, потому что для меня совершенно понятно, что Ф – это кошка, а Щ – это жираф.
– Почему, из чего это следует?
– Потому что кошка – девочка.
– И что же, «Ф» – это женское имя?
– Естественно, – говорит Линор, непонимающе глядя на меня.
Я точно так же гляжу на нее. Когда молчание затягивается, она медленно произносит:
– Я не знаю, как это объяснить. Почему Наташа – это женское имя? Кто бы назвал мальчика Ф или девочку – Щ? Мальчика еще можно назвать Наташей, если это индийское имя, – тут Линор принимается задумчиво рассуждать. – Я вообще считаю, что Оля и Ева – это индийские имена. Тогда понятно, почему Ева – мальчик, а Оля – девочка. Я даже не знаю, как ответить, – сдается она через некоторое время. – Ну вот Щ – твердый согласный же, да?
– Мягкий.
– Слушайте, я не знаю! – кричит Линор в отчаянии. – Ну ежу понятно, что Ф – кошка, а Щ – это жираф.– Причем всегда мягкий, по законам фонетики русского языка.
– Я не могу объяснить, – повторяет Линор. – It’s natural.
– Жуть, – только и могу выдавить я, потому что очень смеюсь.
– Да нет, жуть – это не понимать, кто из них кто! – Линор тоже хохочет. – Так вы же не поняли, что Ф – это девочка!..
– Он не похож на девочку, – упорствую я.
– Это не он, – с расстановкой говорит Линор, пристально глядя мне в глаза. – Это. Кошка. Она. Девочка. По ней. Видно. Это не хуй, это хвост, – вдруг ее осеняет ужасная догадка: – А вы думали, что у него хуй смотрит в одну сторону, а голова – в диаметрально противоположную?!
